Самооговор как элемент тактики защиты

О самооговоре подсудимого защита заявила суду в прениях, не провоцируя в процессе государственного обвинителя на усиление своей позиции дополнительными доказательствами – такая тактика адвоката АП Санкт-Петербурга Марии Шкуратенко привела к оправданию ее доверителя.

Иванов* обвинялся в совершении нескольких преступлений, в числе которых была организация и содержание притона для употребления наркотических средств в съемной квартире. Как рассказывает Мария Шкуратенко, доверитель обратился к ней за юридической помощью после окончания следствия, уже имея на руках обвинительное заключение. Побеседовав с доверителем и ознакомившись с делом, адвокат пришла к выводу, что доказательства следствия подтверждают только вину в сбыте наркотических средств, а вот квалификация ряда действий по ч. 1 ст. 232 УК РФ показалась Марии Владимировне ошибочной: в описании преступления она не обнаружила указания на его конкретные юридические признаки.

Однако Иванов в ходе следствия полностью признавал свою вину в организации притона, «очевидно, даже не понимая сути и смысла предъявленного ему обвинения», уверена защитник. Со слов доверителя адвокату стало известно, что в ходе проведения следственных действий сотрудники районного отдела полиции убедили его в необходимости полного признания своей вины по всем составам инкриминируемых ему деяний, в противном случае, утверждали они, ему придется провести в колонии не менее 15 лет.

«В ходе работы я далеко не в первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией, когда оперуполномоченные сотрудники полиции и следователь, а нередко и работающий с ним в связке защитник, могут убедить клиента не только в необходимости признать свою вину в совершении преступления, но и в неотвратимости сурового наказания за изменение своих показаний впоследствии», – замечает Мария Владимировна. – «Вот и в данной ситуации мой доверитель был уверен, что в случае изменения им своей позиции даже по одному эпизоду с небольшой тяжестью он “разгневает” сотрудников полиции, которые “скажут судье, чтобы назначила срок побольше”. Единственной его целью было получение максимально мягкого наказания по совокупности своих деяний. Он не верил в справедливость нашей судебной системы и объективность судьи при рассмотрении дела.

Для меня, как для адвоката подсудимого, не последнюю роль играет спокойствие и психологический комфорт подзащитного в процессе, поэтому я предложила доверителю следующую тактику защиты: он остается на своих показаниях, а я, в свою очередь, выскажу суду мнение о его невиновности в совершении данного деликта, воспользовавшись правом, предоставленным мне пп.3 п. 4 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». Клиент с предложенной тактикой согласился, и мы успешно ее применили в ходе рассмотрения уголовного дела судом.

Анализируя обстоятельства данного дела, можно утверждать, что в показаниях моего подзащитного, данных им на предварительном следствии и в суде, действительно имел место самооговор, вызванный давлением сотрудников правоохранительных органов и желанием облегчить свое положение. Не последнюю роль в таком поведении обвиняемого, а в последствии подсудимого, сыграло чувство безысходности на почве подавленного морального состояния и отсутствия реальных перспектив иного выхода из сложившейся ситуации», – продолжила Мария Шкуратенко.

О самооговоре защита заявила суду только в прениях сторон. Самым сложным, по словам адвоката, было расставить определенные акценты в ходе допроса подсудимого и свидетелей по делу, не провоцируя государственного обвинителя на попытки усилить свою позицию представлением дополнительных доказательств.

В результате суд пришел к выводу, что съемная квартира использовалась Ивановым по прямому назначению – для проживания, и не приспосабливалась для изготовления и потребления наркотических средств. Ничто не свидетельствовало о ее перепланировке, ремонте или наличии в ней специальных стационарных устройств для приготовления наркотических средств, а также охраны, пропускного режима, приспособленных под оказание криминальной услуги – притона.

Количество эпизодов совместного употребления наркотиков – а их было установлено только два – тоже не давало возможности квалифицировать действия Иванова как систематическое предоставление помещений для потребления наркотических средств.

В результате доверитель Марии Шкуратенко был оправдан по ч. 1 ст. 232 УК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления. За совершение остальных преступлений ему было назначено наказание с применением положений статьи 64 УК РФ, т.е. ниже низшего предела, а также без дополнительных наказаний.

*фамилия доверителя изменена

Ольга Шушминцева