Доказать самооборону, не выходя за пределы судебного разбирательства

«Не ваше дело!» - это фактически последнее и единственное, что пожелал сказать о произошедшем смертельно раненый мужчина, когда фельдшер «скорой помощи», врачи и полицейские задавали ему вопросы «Что произошло?» и «Кто в вас стрелял?». Позже в его убийстве обвинили младшего брата, а спустя 10 месяцев шесть присяжных заседателей после 1,5 часов совещания вынесли единогласный оправдательный вердикт.

О том, что судом было категорически запрещено рассказывать и показывать присяжным, о сюрпризах следствия и суда, а также об опасном судебном толковании закона, хитрой практике и двойных стандартах при апелляционном пересмотре приговоров, вынесенных на основе вердикта присяжных, рассказали адвокаты АП Ленинградской области Руслан Айдамиров и Ольга Семенцова.

О ЧЁМ (НЕ) НУЖНО МОЛЧАТЬ

Утром 9 февраля 2020 на окраине Брянска в ходе конфликта и драки с младшим братом Сергеем Владимир получил огнестрельное ранение в левый бок и через два дня скончался в больнице.

Он был агрессивным человеком, азартным игроком и криминальным авторитетом – так его описывали окружающие и сотрудники полиции. Младший брат Сергей – полная противоположность: семьянин, работяга и опора для близких. Ярко иллюстрирует это история с квартирой родителей: после того, как старший брат проиграл ее в карты, младший купил матери домик, в котором она сейчас живет.

Когда-то братья владели общим бизнесом по продаже металлолома, но около пяти лет назад они разделили большую территорию металлобазы на окраине Брянска и стали работать отдельно, перестав общаться друг с другом.

Сергей недалеко от своей базы, на обочине трассы, продавал так называемую незамерзайку. Чтобы ему досадить Владимир бесплатно предоставил место рядом со своей базой человеку, который тоже стал продавать незамерзайку. Больше того, в то утро Владимир подогнал к месту продажи машину и поставил ее так, чтобы точку младшего брата не было видно проезжающим машинам. Тогда Сергей сказал жене загородить точку старшего. Это и стало началом конфликта между братьями.

«Но в суде присяжных нам не разрешили всего этого говорить – это была самая большая проблема, с которой мы столкнулись», – рассказал Руслан Айдамиров.

Завязавшийся между братьями конфликт продолжался около 40 минут: они то кричали друг на друга, то начинали драться, поэтому непрерывно все 40 минут за ними никто не наблюдал. Вдруг произошел выстрел – тогда на них и устремились взгляды работников обеих баз, продавщицы незамерзайки и жены младшего брата. Они увидели, как старший брат бредет с места событий, согнувшись и прижав рукой левый бок, а младший остается. Момент, когда произошел выстрел, никто не видел, и оружие не было найдено.

Рабочие вызвали раненому «скорую помощь», его увезли в больницу и сделали операцию, но через два дня он умер. Он был в сознании, когда врачи и полицейские его опрашивали, но на вопросы «Кто стрелял?» Владимир в нецензурной форме повторял: «Это не ваше дело». Он даже отказывался назвать свое имя. Такого характера это был человек. Сторона обвинения это трактовала как то, что старший брат решил не выдавать младшего, но Руслан Айдамиров уверен: «…обвинение игнорирует, что старший брат делал всё, чтобы насолить младшему. У них были совсем не такие отношения, чтобы умирая, не назвать своим убийцей брата».

По версии обвинения, именно младший брат выстрелил в старшего и спрятал пистолет. Защита утверждала, что оружие принадлежало старшему брату, который унес его с места событий, а случившееся было несчастным случаем и результатом неосторожных действий самого пострадавшего, поскольку драку начал потерпевший и получил ранение в момент, когда подсудимый пытался его обезоружить. Улик, которые бы опровергали эту версию не было.

Ольга Семенцова, осуществляющая защиту Сергея практически с момента его задержания, рассказала, что вопрос о рассмотрении дела судом присяжных был предрешен с самого начала следствия, которое просто не желало принимать во внимание доводы защиты.

Дело возбудили в тот же день по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ. У Сергея и его супруги изъяли смывы с рук и одежду, провели обыски. Заключения экспертов должны были подтвердить показания Сергея о том, что у него не было оружия и он не стрелял.

«Защита была уверена, что по истечении 48 часов Сергея освободят, однако мы ошибались, следователь не собирался этого делать, а возбудил перед судом ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, сохраняя за Сергеем процессуальное положение подозреваемого», – констатировала Ольга Евгеньевна.

Экспертиза подтвердила отсутствие следов и продуктов выстрела на руках и одежде Сергея, но о ней следователь предпочел в суде промолчать, а председательствующий судья Брянского районного суда Брянской области Крыжановская Т.В. отказала адвокату в истребовании заключения эксперта как доказательства непричастности к преступлению.

Только на 10 сутки после задержания, следователь СК предъявил Сергею обвинение по ч. 1 ст. 105 УК РФ, как отмечает Ольга Семенцова, «не добыв доказательств, для предъявления обвинения, вновь не ознакомив сторону защиты с проведенными судебными экспертизами. Именно на этой стадии мы осознали, что орган расследования не спешит разбираться в произошедшем событии, и уголовное дело будет направлено в суд, и только одна надежда – что при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей будет справедливый вердикт».

КАК ДОКАЗАТЬ САМООБОРОНУ?

«Во вступительном заявлении я сказал, что в ходе разбирательства мы докажем, что конфликт начал сам потерпевший, именно он применил силу, пистолет принадлежал ему самому, он принес его на место происшествия и достал, намереваясь использовать, – рассказал Руслан Айдамиров. – Судья меня остановила и сказала, что я не имею права это говорить суду присяжных. Это была первая остановка, но не единственная, всего меня остановили около 20 раз. Это полный абсурд! Такие действия судьи, я полагаю, тоже сыграли в пользу оправдания, потому что присяжным они были просто непонятны».

Два свидетеля при допросе сообщили следователю, что несколько лет назад видели у убитого оружие. Учитывая это и факты, характеризующие старшего брата, защитники стремились доказать, что у него был пистолет и что он был человеком, способным его применить, поскольку был достаточно агрессивным для этого.

«Всем свидетелям я задавал вопрос «Видели ли Вы когда-нибудь оружие у потерпевшего?», - рассказал Руслан Айдамиров. - Судья этот вопрос снимала. Я спрашивал: «Видели ли Вы когда-нибудь случаи агрессивного поведения со стороны потерпевшего?». Этот вопрос тоже снимался. Когда вопросы снимаются, повторять их считается нарушением, поэтому я их повторно не задавал, но при допросе следующего свидетеля я их задавал снова.

Я задавал их всем – это была моя тактика. Судья всегда эти вопросы снимала. Представляете, как это выглядит? Подсудимый утверждает, что пистолет принадлежал потерпевшему. Адвокат задает вопросы свидетелям, а судья эти вопросы снимает. Присяжным и самим, наверное, хотелось бы знать, был ли у него пистолет и каким он был человеком, но судья снимала эти вопросы. Я приносил замечания на действия председательствующего, говоря, что самооборона – это позиция моего подзащитного, но мы не можем ее доказать, пока судом снимаются вопросы, потому что не существует другого способа доказать это, кроме того, как выяснить, был ли у него пистолет и был ли он человеком, склонным к насилию. Снимая эти вопросы, суд нарушает права подсудимого».

Руслан Набигулаевич уверен, что камнем преткновения стало неверное толкование судом закона. Из положений ст. 299, ст. 334, п. 7 ст. 335 УПК РФ защитник делает вывод, что в рамках ответа на вопрос о виновности подсудимого можно выяснять, было ли у потерпевшего оружие, поскольку если было, то сам потерпевший может быть виноват в произошедшем. Но судья придерживалась мнения, что обвинение предъявлено не потерпевшему, а подсудимому, поэтому она ограничила процесс временными рамками и местом, указанным в обвинительном заключении, не давая защите представить сведения о наличии у убитого оружия, о взаимоотношениях братьев, об агрессивном поведении умершего.

«Она каждый раз останавливала нас, если мы выходили за очерченные ею рамки, но она заплатила за это дорогую цену, потому что полностью себя дискредитировала как независимого арбитра,» - считает Руслан Айдамиров.

ВИДЕОЗАПИСЬ ДРАКИ

Супруга подсудимого успела сделать на телефон две коротких видеозаписи драки, а после произошедшего показать их сотрудникам полиции. Записи сразу не изъяли, а телефон был в тот же день утерян, поэтому видеозаписи к материалам дела не приобщались. Однако во время судебного разбирательства супруга обнаружила, что обе записи автоматически сохранились в облачном хранилище ее аккаунта. На одной из них был момент, когда потерпевший двумя руками держит молоток и, размахивая им, пытается ударить подсудимого, попутно нецензурно ругаясь. На второй записи подсудимый стоял с небольшим ножом в руке, а потерпевший ему говорил, что у него духу не хватит применить нож, затем подошел к Сергею и плюнул ему в лицо. Подсудимый просто плюнул в ответ. После этого потерпевший стал хватать с земли камни и кидать в подсудимого, который пытался убежать.

«Естественно, это для нас очень хорошие видео, потому что они показывают, кто в конфликте был зачинщиком и более агрессивным, - объяснил адвокат Руслан Айдамиров. - Я даже не видел вариантов, по которым судья бы не позволила нам это видео показать перед присяжными, но я сильно ошибался».

Супруга подсудимого при допросе в суде сообщила о наличии у нее этих видеозаписей. Защита ходатайствовала об их приобщении и демонстрации присяжным. Присяжных удалили, пригласили эксперта из ГУ МВД и оперативного сотрудника, который подтвердил, что видел в день происшествия именно эти видеозаписи. Специалист объяснил, что сохранение данных возможно в облачном хранилище, несмотря на утрату телефона. Но полуторачасовое совещание привело к признанию видеозаписей недопустимыми доказательствами, поскольку телефон, на который производилась запись, был утерян.

«Судебное толкование с каждым годом становится все абсурднее, и с этим надо что-то делать, - объясняет адвокат. - Верховный Суд должен разъяснить судьям, что в подтверждение позиции подсудимого могут исследоваться доказательства. Надо исходить из принципа равноправия сторон: если сторона обвинения имеет одну позицию и в ее подтверждение представляет свои доказательства, а сторона защиты имеет другую позицию, то и ей тоже должна быть дана возможность представить доказательства.

В законе прямо указано, что нельзя исследовать факты, которые могут вызвать предубеждение в отношении подсудимого, и приводятся два примера: признание его наркоманом и наличие у него судимости, но потом это стали толковать так, что раз стороны равны и нельзя это исследовать в отношении подсудимого, значит, нельзя и в отношении потерпевшего. Допустим, человек, находясь в местах лишения свободы, кого-то убил и обвиняется в убийстве. Разве перед присяжными не исследуется, что это все произошло в колонии? Конечно исследуется! Потому что это уже не является обстоятельством, характеризующим личность подсудимого, а является фактами дела. И я считаю, наш случай точно такой же. Сведения об агрессивном характере умершего, о его криминальном прошлом, о наличии у него оружия надо исследовать не в рамках негативной характеристики потерпевшего, а как факты дела. Если говорится о самообороне, то имеет большое значение, каким человеком был потерпевший».

ПРЕНИЯ: НОВЫЙ РЕКОРД В БЕГЕ НА 60 МЕТРОВ

По версии следователя у подсудимого в момент драки оружия при себе не было, поскольку не оказалось следов его ношения на одежде, да и носить оружие, просто находясь на работе, тоже странно. Поэтому было решено, что Сергей, увидев, что в драке не сможет одолеть брата, сбегал на свою базу, принес оттуда пистолет и выстрелил.

Следственный эксперимент показал, что свидетельница сначала наблюдала ссору и драку, затем отвлеклась, после этого услышала выстрел и вновь посмотрела на братьев. Получилось, что братья не были в поле зрения свидетельницы до выстрела 20 секунд, а расстояние от места происшествия до базы составило 60 метров. Другими словами, в рабочей одежде и обуви Сергей должен был за 20 секунд сбегать до базы, взять пистолет, вернуться и выстрелить.

В прениях адвокату пришлось провести аналогию между простым брянским парнем Сергеем и американским атлетом, установившим шестисекундный рекорд в беге на 60 метров. При этом судья и здесь прервала адвоката, посчитав это незаконным воздействием на присяжных, ведь в суде не исследовались данные о рекорде американского атлета.

НЕ ОГЛЯДЫВАЯСЬ НА АПЕЛЛЯЦИЮ: ОТМЕНЯТ – ЕЩЁ РАЗ ПОБЕДИМ

На вопрос, ориентируетесь ли Вы на апелляцию при работе в первой инстанции с судом присяжных, адвокат Руслан Айдамиров отвечает: «Вообще не учитываю. Отменят – еще раз пройдем, еще раз победим. Возьмем этот случай. Допустим, мы бы подчинились судье, перестали бы выяснять обстоятельства, связанные с личностью потерпевшего, с наличием у него оружия, тогда возникла бы ситуация, будто бы два обычных предпринимателя повздорили и в итоге один из них погиб. Тогда почему надо считать, что оружие принес погибший? Ведь он был нормальным человеком, предпринимателем? Кто знает, как бы обернулось дело. Если во всем соглашаться с толкованием судьи, то приговор будет обвинительный».

Изучая практику рассмотрения дел с участием присяжных заседателей, Руслан Айдамиров обращает внимание на выработанную судами тактику, по которой можно отменить любой приговор: «Ситуация, когда в процессе судья останавливает участника и сообщает присяжным, что увиденное или услышанное не надо учитывать, случается в каждом деле. Когда такой приговор надо отменить, апелляционная инстанция толкует это как нарушение, то есть свидетель, защитник, подсудимый или кто-то другой сообщил присяжным то, что нельзя было им сообщать, тем самым нарушив закон и оказав воздействовал на присяжных».

Руслан Набигулаевич приводит в пример недавнее решение дагестанского суда, когда в процессе подсудимый сообщил, что убийство совершили свидетели обвинения и решили его подставить. Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что подсудимый таким образом оказал незаконное воздействие на присяжных заседателей, и оправдательный приговор был отменен.

«В ситуации, когда не требуется отмены приговора, - продолжает Руслан Айдамиров, - апелляция говорит, что, хотя в ходе судебного следствия и была сообщена информация, которую запрещено доносить до присяжных, но ведь судья после этого объяснил присяжным, что ее не нужно учитывать, а значит нарушения не было и оснований для отмены приговора нет.

Это идеальная ситуация, когда если апелляция захочет, то может отменить приговор, а если захочет, то может и оставить в силе. Практика показывает, что приговоры, которые отменяются по такой схеме, - сплошь оправдательные, а где апелляция решает, что нарушения не было, поскольку судья просил присяжных не учитывать сообщенную им информацию, - обвинительные.

Я думаю, что мы, адвокаты, должны этому противиться. В апелляции мы, конечно, ничего не можем сделать, но если мы примем их правила в первой инстанции, а это не нормы УПК РФ, это просто сложившееся толкование, которое появилось именно в последние годы, то всё так и останется. Поэтому я думаю, что адвокатское сообщество должно дать такой ответ: мы должны этому противодействовать – все равно задавать свои вопросы и доносить до присяжных заседателей свои доказательства. Тогда в какой-то момент суду надоест отменять приговоры, потому что отменять придется сотни приговоров, а это сотни новых дел, часов работы, расходы для государства. Только по нашему небольшому делу коллегия присяжных была сформирована с третьего раза из-за недостаточной явки кандидатов, при этом было направлено 350 повесток. У судебной системы не хватит ресурсов, и она выдохнется. Если мы примем навязываемое нам судьями толкование УПК, то проблемы у них никакой не будет, а значит ничего не изменится».

22 декабря 2020 присяжные заседатели вынесли по делу единогласный оправдательный вердикт, в тот же день был постановлен оправдательный приговор. 11 января 2021 принесено апелляционное представление прокурора.

Хочется надеяться, что первым шагом навстречу переменам, о которых говорит Руслан Айдамиров, станет Определение Конституционного Суда РФ от 25 ноября 2020 г. № 2634-О в котором Суд указал, что ст. 252 УК РФ не содержит положений, ограничивающих право подсудимого приводить доказательства и доводы, опровергающие позицию обвинения, в том числе свидетельствующие о непричастности к преступлению и о его совершении другим лицом.

Текст: Ольга Шушминцева